Современный философский кризис.

Все права защищены.

При перепечатке материалов гиперссылка на первоисточник обязательна.

Язык оригинала - русский.

Современный философский кризис.

Автор В.Ю.Беличенко

                  

          В современном обществе институт философского образования почти утратил свою социальную значимость, “рейтинг” философии, как общеобразовательной дисциплины, неуклонно падает, поэтому неудивительно, что философия в вузах может стать факультативным знанием. И это закономерно, так как философия остается интересной только для философов, которые худо-бедно кормятся ею, нужна она и тем, кто интересуется ею, хотя интересоваться можно вещами, не имеющими прямого отношения к современной жизни — например, памятниками старины. Философия становится предметом личного увлечения и интереса, но не более. Поэтому вопрос о том: «нуждается ли в философии современное общество?», становится все более актуальным.

                Философов в современном мире больше, чем во всей истории философии. Но чем стала сама философия? Она мыслит себя либо в качестве “служанки науки или политической идеологии, или религиозной теологии”, обслуживающей их чисто в качестве некоторой оппонирующей инстанции, значение которой для современного человека, живущего в век научной рациональности, весьма сомнительно. Появление новых современных философских направлений, таких как феноменология, экзистенциализм, философская антропология, философская герменевтика и многих других, ничего не дало миру, т.к., ни одно из них не стало культурным лидером эпохи, не создало соответствующую духу времени единую мыслительную форму. Все новые направления свидетельствуют об отчаянной попытке спасти философию, но мир уже ни в какой философии не нуждается. Только этим объясняется обилие в ХХ веке философских направлений, сменяющих друг друга с калейдоскопической быстротой, но так и не обретших доминирующего положения в общественном сознании.

            Когда-то, (во времена Средневековья), философия была “служанкой теологии”, потом мнила себя “царицей наук”, чтобы затем также стать их “служанкой”, ей не была чужда и роль “служительницы власти”, ее идеологическим оправданием. Но ведь, ни одна из этих функций не обосновывает ее права на существование в настоящее время: религия, наука и власть могут обойтись и без философии. Много ли живущих ныне ученых и политиков знают философию, апеллируют к ней при решении своих проблем? Кто из людей науки и искусства считает для себя обязательным чтение Платона, Канта, Гегеля или Хайдеггера? Думаем, таких не так уж много. Никто из людей, считающих себя образованными и культурными, вроде бы не сомневается в важности и необходимости философии, но кто из них так уж всерьез озабочен уровнем своей философской грамотности. Знание философии, конечно, никому не мешает, но, по мнению многих, ничему и не способствует, разве что создает имидж образованного эрудита.

           В культурном обиходе современного человека философия давно уже предстает в виде собрания “мудрых изречений и мыслей”, цитируемых часто без какого-либо отношения к контексту, в котором они были высказаны. Она стала как бы “культурным фольклором”, соперничая в этом с народными пословицами и поговорками.

            Былое величие философии, превратилось в руины для археологов. Но если мы обратим внимание за пределы философии, то увидим, что подобная ситуация почти во всех областях духовной деятельности человека. Нет больше великих писателей-творцов. Нет и композиторов, на премьеры которых нельзя достать билет. Живут, к счастью, еще крупные композиторы, но по своему влиянию на общество, по магическому воздействию на меломанов, по способности сделать музыку символом эпохи, они ни в какое сравнение не идут с Г.Малером или Шостаковичем. Совершенно тоже самое в архитектуре, в изобразительных искусствах.  Кризис философии - это, безусловно, только часть, одно из проявлений гораздо более общего, гораздо более широкого и всеобъемлющего кризиса. Сегодняшняя специфика, безусловно, состоит в очень остром и хорошо обоснованном понимании того, что человечество в своем развитии зашло в тупик, из которого надо как-то выбираться. И что все те кризисы, о которых писали Андрей Белый или Кьеркегор, И.Аксаков или Шпенглер — кто угодно, в прежние времена, до второй половины XX века — это были, скорее, предчувствия, анализы тенденций, но не видение непосредственных угроз.  Настало время бить тревогу не только на уровне философии, но уже на уровне общечеловеческом, общебытейном.  Увы, это уже не старческое брюзжание о наступающем апокалипсисе или армагеддоне  – а наша с вами реальность.  Сегодня угрозы, некогда прогнозировавшиеся, очевидны и, более того, стали объектом естественнонаучного анализа. Они становятся объектами изучения медицины, физиологии, психологии, не говоря о биологии или глобальной экологии.

                Сегодня рынок вырвался из хозяйственных границ, как джинн из бутылки, но если в материальной сфере, в экономике он проявляет себя больше как созидатель, чем как разрушитель, то в сфере духовности — наоборот.  Свойство и цель рынка извлекать прибыль, поэтому он стремится из культуры духовности создать индустрию развлечения.  Рынок быстро обнаружил, что производить и продавать суррогаты культуры гораздо прибыльнее, чем подлинные ее продукты.

                О таком чудовищном подавлении культуры и духовности, какое сейчас фактически происходит, и подумать не могли Ницше и другие критики “цивилизации” из далекого и сравнительно недавнего прошлого, ничего подобного им в самом кошмарном сне не снилось. Если бы они увидели нынешние масштабы декультуризации, (может быть, точнее, — барьеры, воздвигнутые на пути к культуре), они бы сказали: “Что конец уже наступил, духовность не сдала свой экзамен”.

                Тем не менее, перед нами встает классический вопрос: что делать?

            О последствиях надо думать для всего человеческого рода, глобально. Но не только думать, но и действовать. Тезис Римского клуба “мысли глобально, действуй локально”, видимо устарел: - без глобальных действий не обойтись. Без этого человеческое общество становится неуправляемым рынком, который ничего, кроме саморазрушения, в конечном счете, не генерирует, (хотя рынок — мощная созидательная сила, если удерживать его в необходимых границах).

             Необходимы глобальные изменения в сфере духовности. Они должны привести к более глубокому пониманию места человека в мире, его духовных возможностей, (как предпосылке всяких материальных усилий), его судьбы.

             Но как осуществить глобальные изменения в духовной сфере человечества? Как сделать так, чтобы духовность стала востребованной среди масс? Эти вопросы заданы с опозданием, поэтому уже нужна, выражаясь на современный лад – духовная инженерия. А именно - глобальный идеал, способный вывести мир из тупика.

        В связи с тем, что резко усиливается общественная культурная и духовная энтропия, нужно обеспечить необходимый философский и религиозный уровень “культурности” человеческого сообщества.

      Изменить ситуацию с помощью силового давления власти ни к чему хорошему не приведет. Стратегии деятельности с развивающимися системами ограничивают привычные способы силового давления, которое традиционно воспринималось, как условие преобразования объектов. Простое увеличение силового давления на систему может привести к тому, что она будет повторять одни и те же состояния, и не порождать нового. Но небольшое воздействие – целительный укол, в нужном пространственно-временном локусе, - способно привести к формированию новых уровней организации, порождению новой устойчивой целостности.

            Первой целительный укол должна получить преподаваемая в вузах философия, ибо она утратила свою монолитность, цельность, однопрограммность, приобрела извращенные формы, отошла от сути своего предназначения, скатившись в детали, -  но по-прежнему остается учебным предметом. В таком качестве она подвергается быстрому саморазрушению, оставаясь как бы единотельной и весомой чисто физически, зрительно. По-прежнему, во всех высших учебных заведениях, в согласии с учебными стандартами, философия остается преподаваемой и продвигаемой дисциплиной, утратившей форму, внутреннее содержание и всякую реальную человеческую поддержку. Преподаватели философии паразитируют на созданном им суеверии - научности философии. Но, философия  сама по себе не может быть дисциплинарным предметом. Ее призвание иное и это известно еще со времен Сократа, говорившего – что «философии нельзя и невозможно научить, к философии можно только прийти».

Философию нельзя воспринимать как профессию, ибо быть философом – это призвание, возможно духовная судьба одиночек, как некоторая обреченность. Если даже кто-то из студентов будет иметь выраженную способность к философствованию и потребность достроить свою духовную жизнь до полноты, то столкнувшись с преподаваемой философией, окажется в темном лесу, в котором философия представлена совершенно в упадническом виде. Вследствие этого, сейчас у многих к философии неприязненное отношение. Поэтому, право на существование, как преподаваемый предмет, имеет лишь «история философии» и не более. 

         Быть философом и знать философию — разные вещи и разные состояния. Нужно осознать такой факт,  что философов очень мало, во много крат меньше, чем докторов и кандидатов философских наук. Старательно и систематически заниматься философией не означает быть философом. Философ это, прежде всего мыслитель, обладающий философским складом ума, это гуру, учитель жизни, наконец, это образ жизни, и даже “судьба”. Философ это призвание и поэтому очень редкое явление. Везде встречаем нелепость, парадокс: можно иметь репутацию “хорошего философа”, и в то же время не быть философом. Это факт нашего времени. Ведь много поэтов и певцов, а дар у некоторых. Быть философом, дано не каждому, зато знать ее, дано всем, кто пожелает.

       Сегодня многие ученые философы признаются, что их собственная философия создает некоторый неуют, дискомфорт. И им становится не по себе, когда они начинают думать, что думают не как Сократ, и не как Платон, и даже не как Аристотель, т.е., комплексно, - но неполноценно. Как правило, чувство неполноценного философского знания не может быть присуще философу, но присуще его ученикам, ибо такое чувство свидетельствует, что это уровень – начинающего философа.  

          Быть настоящим философом - означает, помимо знания, еще и опыт собственной жизни, осмысливаемые вопросы собственного бытия, выстраивание собственной судьбы, как самостроительство на фоне и в виду миростроительства в мысли, порождаемой и далее управляемой философствующим человеком. В таком состоянии и находится истинный философ, ибо он образовал себя, как личность и как философ в момент соединении и совпадении этих двух качеств -  ради наиболее разумного устроения этого мира и себя в этом мире. Тогда и не будет возникать чувства неполноценности знания.

Ибо, хотя бы одно осознание человеком своей неотвратимой смерти, которая всеобщая  и неотменимая, само это уже уравнивает всех со всеми и влечет каждого к жалению и объятию друг друга, побуждает друг друга любить, то есть добровольно выстраивать мир без насилия. Здесь философ и его слово действует как рефлексия на культуру и религию, универсализирует мир, как мир гуманный, в котором человек — гуманный и разумный,  только в опоре на самого себя и силу духа, обретает способность спасти мир и себя в этом мире. Философ становится чрезвычайно увлеченный таким гуманным и ответственным делом, исполненным любви и неоспоримого величия. Такая личность ежемгновенно открыта встречной мысли, т.е., готова к непрерывному самоизменению — творческому росту, при сохранении собственной самости, — цельности и самобытности. Способ мышления таких людей обладает свободой, для которых истина — не изречение мудреца или пророка, а желаемая цель собственного поиска и личных размышлений. Философ — не знаток истины, он ее друг, ищущий путь к ней посредством диалога и взаимного обмена мнениями. Философия — не мудрость и не пророчество, а трудный, но увлекательный путь познания истины.

         Теперь вопрос: может ли быть философом только тот, кто окончил философский факультет, преподает философию или работает в исследовательском институте, то есть профессионально занимается этой работой? Да нет же, конечно!. Нельзя путать профессиональную деятельность с функцией сознания, когда оно воистину становится философским. Зрелый философ всегда готов предложить культуре варианты иных мировоззренческих смыслов, лучшие, чем те, которые в ней сегодня доминируют и которые сегодня регулируют человеческую жизнедеятельность, и не важно, в какой исторический период живет он сам, ибо он друг истины. Он всегда способный ответить на вопросы — что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? и что есть человек?

              Кризисное состояния философии в обществе, является следствием того, что сейчас нет великих философов. Неудивительно, что Шпенглер говорил: «стыдно смотреть на тех, кто слывет сейчас за философов, когда на них смотришь в ретроспективе великих умов прошлого». И причина не только в этом, ибо философия потеряла простоту в общении с массами. Вспомним Сократа, к которому приходили люди и просили научить их быть добродетельными, ибо философ считался тем человеком, который мог научить добродетели. Давайте подумаем, придет ли сегодня к вузовскому преподавателю философии кто-либо с подобной просьбой. Скорей всего, нет, не придет, разве что найдется человек, остро нуждающийся в психиатрической помощи. А вот в различные религии люди приходят именно с такими просьбами — научите, как нам жить. Даже идут в тоталитарно – деструктивные секты, а не к профессиональным философам приходят. А почему к философам не идут? Потому что имидж философского знания утратил первоначальную форму и, большей частью, свое первоначальное предназначение и, как следствие, авторитет в обществе.   Подойдет человек с тем же простым вопросом к философу, а он в ответ: - Каждый человек понимает смыслы мировоззренческих универсалий своей культуры, так как они с воспитанием, социализацией входят в ткань нашего сознания… и т.д.,  - вот и получается, что ушел человек без ответа на свой вопрос и сделал вывод не о философе, а о философии в целом. Вот поэтому такая философия никому не нужна. 

       Вот, что говорит статистика. Вопросы задавались будущим ученым, в основном это аспиранты гуманитарного профиля - юристы, экономисты, педагоги, филологи и др..

На Вопрос: “Что Вам удалось запомнить непосредственно из вузовского курса философии?”. Практически все отвечают: “Ничего”.

Второй Вопрос: “Помните ли Вы преподавателя, который читал Вам философию?”. Примерно 90% отвечают “Нет”. Иногда говорят “Да, симпатичная женщина, (мужчина)”.

Третий Вопрос: “Как Вы относитесь к философии?” Отвечают уклончиво, но если вызвать на откровенность, то прямо говорят: “Резко отрицательно”. “Почему?” — “Потому, что она совершенно бесполезна, отнимает драгоценное время, и в этом смысле даже вредна”.

Четвертый Вопрос: “Считаете ли Вы, что нет такой философии, к которой Вы отнеслись бы положительно?”. Примерно 60% отвечают: “Да, именно так я и считаю”, остальные колеблются: одни затрудняются ответить, другие говорят, что, возможно, “есть какая-то другая философия, но я, к сожалению, с ней не встретился”.
        Из всего вышесказанного следует, что необходимо коренное переосмысление места философии во всей человеческой жизнедеятельности. Требуется новая парадигма с точки зрения определения ее места в обществе. И эта парадигма уже не передается такими словами, как идеология, полезная или бесполезная. Здесь требуются другие понятия. И если уже говорить о привычных образах, то это будет такое понимание, которое, скорее, будет чем-то напоминать античное представление о философии, понимаемой в качестве самоценной формы деятельности и человеческого существования. Итак, мы находимся в ситуации умирания существующей философии, и ожидания другой философии. Какой?

        Философия нового времени должна опираться уже на исследования, ибо уже недостаточно просто конституировать мышление, исходя из интуиции самого философа, как личности, т.к., если философ не опирается на исследования самых разных гуманитарных наук, он создает представления, которые долго не живут. Она должна опираться на методику и технологию мышления побуждающей к самоактулизации самости. И наконец, необходимо выработать процедуры, способные изменить общественное мнение о философии, чтобы философия стала современной и общественно востребованной. 

              Более того, философия должна руководствоваться не только перечисленными выше принципами, но и повысить статус философа до статуса античных времен, иначе она не сможет ответить на вызовы современности, оставаясь в прежнем состоянии, будучи не эффективной. Должен быть показан образ идеального философа, который всегда способный дать ответ вызовам современности, ибо, что это за философ, который много говорит о методах философствования, о целях философии, и ее предназначении, а ответов на важные вопросы вызовов современности не имеет.    

                Кризис философии нашего времени, также является следствием того, что философия все еще действует в паре с наукой, подобно тому, как до этого она действовала в паре с религией. Сегодня приходится признать, что утопичной была сама ставка на науку. Ибо философия все-таки не конструирует, а познает, но иным образом, чем это делает наука. Она, действительно, есть познание того, что нельзя обнаружить ни в каком внешнем опыте, нельзя наблюдать обычным зрением, даже с помощью самых точных инструментов. Это область идеалов, идей, идеальных значений, которые, не имеют предмета в опыте. Так вот, теперь идеалы, идеи должны приобретать конкретную легитимную форму, и уже для глобализированного мира.

      Мы являемся свидетелями естественного процесса глобализации. Поэтому идеалы и ценности должны быть способными к адаптации во всех культурах глобального общества. Например: древние Восточные культуры рассматривали нравственность условием открытия истины, (истина открывается только тому, кто прошел путь нравственного совершенствования). В Европейской культурной традиции - наоборот, сначала истина и только на ее основе возможна разумная нравственность. Так вот, новые глобальные идеалы должны сближать альтернативные подходы, не давая преимущества тому или другому варианту, ибо в ситуациях выбора того или иного глобального сценария развития человечества, с его разнообразием культурных систем, особенно важно не допускать ошибок, опасных для человечества.

               Независимо от нашей оценки происходящего, мы все участники нового исторического этапа — приближающегося к завершающей стадии глобализации, поэтому скептические улыбки «умудренных» людей, инстинктивно уходящих от социально опасных вопросов, не решают задачу. Им легче сказать, что само собой «энергетический потенциал миллиардов людей сформирует энергетический потенциал гения, способного обеспечить прорыв в позитивное будущее». Все это говорит, что они сами не знают выхода из сложившейся ситуации и стыдятся признаться. Можно ли в современной сложнейшей кризисной ситуации, когда вопрос идет о судьбах человеческой цивилизации и когда очевидна нужда в выработке новой стратегии развития, не только отдельных стран, а уже для глобализующегося мирового социума, можно ли обойтись без глобального проекта? Ясно, что невозможно. Нужна новая стратегия человеческой жизнедеятельности, которая бы заложила фундамент будущей культурной традиции. Речь идет о поиске нового типа цивилизационного развития, вот куда должны быть направлены усилия философского сообщества, а не на критику друг друга. Нельзя выступать только в роли критика, и тем самым сбрасывать с себя ту ответственность за состояние общества, которую должно нести, в том числе, и прежде всего, и философское сообщество, иначе как оправдают свое существование. Лучше вместо критики занялись бы выработкой механизмов сотрудничества, для того, чтобы решать важнейшие проблемы. Хотим мы или не хотим сегодня это признавать, но энергетические потребности безопасного развития цивилизации заставят нас по новому взглянуть на проблемы организации мирового социума и важнейшую роль глобальной идеи в осмыслении направления мирового развития. Но не по принципу обоснования  “золотого миллиарда” или игрой на конъюнктуре рынка, типа “устойчивого экономического развития”, а концепции, которая приведет к формированию социума оптимальной численности и иерархии. Философскому сообществу предстоит жить в едином мировом сообществе, в котором каждый из преподавателей философии, либо будет субъектом философии, либо будет его жалким объектом, броуновской частицей. Дело, конечно, не в том, на что претендует тот или иной духовный лидер, а исключительно в том, какую роль отводят ему его адепты, а вслед за ними, с определенным отставанием — общество. Похоже, что время больших претензий, (со стороны адептов), и больших ожиданий, (со стороны общества), прошло. Подобные утверждения могли бы быть опровергнуты примерами, но где они? Поэтому, если философия не станет субъектом глобальной идеи и Глобального Мировоззрения, или хотя бы его идеологом, тогда участь философии быть частью броуновского движения, как никогда близко, т.е. оказаться в новом глобализированом обществе в качестве микроскопической частицы производящей беспорядочные движения. 

                Начало ХХ1 века — время философов, осмысливающих этот рубеж, но прежде всего — самих себя. И эта работа должна быть особенно интенсивной, если они и в самом деле вознамерились сделать так, чтобы ХХ1 век не только случился, но был бы лучше предыдущего, хотя бы в одном отношении — в своей любвеобильности, а следовательно, и человечности. Этому должен способствовать выбор, который, еще предстоит сделать, в сторону глобальных идеалов гуманизма и культуры, сохраняя самобытность культурам индивидуальных миров. Если этот выбор осуществится, тогда ХХI век действительно может стать веком философов. Но, для этого необходимо изменить тип философствования.

        Философия, когда она стала неклассической, начала ориентироваться на анализ различных сфер культуры, состояний культуры для того, чтобы понять, как жизненные смыслы универсалий культуры меняются исторически, как они нарабатываются, как их выявить и представить в виде философских категориальных систем, с которыми можно работать. И каждый раз философия снова и снова обращается к этому материалу. Но культура же — безграничный материал. Что же тогда в философии делать, в рамках неклассического подхода? Вот философы и становятся философами науки, социальные философы, философы политики, философами культуры, изучают какую-то отдельную область — эстетику, этику. Изучая отдельную область культуры, и работая в ней, они потом сравнивает выявленные мировоззренческие смыслы.

Таким образом, философия отошла от построения главного - абсолютной системы и поиска классических идеалов, т.к., философия в XX веке ориентируется на неклассический тип философствования. Но он предполагает и новое понимание предмета философии! Нужно так определить философию, чтобы и классика, и неклассика нашли свое место в этом обобщающем определении. Эта задача решаемая, если философию определить как рефлексию над мировоззренческими универсалиями культуры.

        Культура несет на себе печать двух начал жизненного процесса человека — интеллектуального и духовного. Предназначение философии является сохранение той формы знания, в которой равноправно присутствуют и органично соединены интеллектуальное и духовное начала.

           Разрыв между духовным и интеллектуальным в культуре, способен вызывать различные негативные последствия. Духовность в отрыве от рациональности может превращаться в фанатизм, антиинтеллектуализм, антигуманизм, опасный для человека, для культуры и цивилизации. С другой стороны, “свободный” от всякой духовности человеческий интеллект способен превратиться в страшное бесчеловечное чудовище. Только в единстве и взаимопроникновении они формируют гуманистическую культуру, отвечающую потребностям развития человеческой личности.

         Взаимоотношения между философией и религией меняются от эпохи к эпохе, от культуры к культуре, варьируя от состояния мирного сосуществования, и даже  растворения друг в друге, (как в раннем буддизме), до непримиримой конфронтации, как это было свойственно Европе 18 века. В настоящее время появляются попытки к диалогу между философией, религией и наукой, ибо их вынуждают современные условия -  сформировать синтетическое миропонимание, гармонично синтезирующего современные научные факты и теоретические обобщения с проверенными веками религиозными ценностями и фундаментальными ходами систематической философской мысли. Но каким должно быть это синтетическое мировоззрение?               

Наступило время, когда интуиция мира взывает к Глобальному Мировоззрению, способного установить идеалы и ценности, которые станут ориентиром для глобализированного общества...